—  Такая программа объемом более чем 13 тыс. иероглифов действительно была опубликована. Ее появление, на мой взгляд, свидетельствует прежде всего о некоторой разности подходов к оценке роли ООН в мире у нынешних российских и китайских руководителей.

Россия вспоминает о том, что на свете есть ООН, как правило, только тогда, когда

нужна некоторая политическая альтернатива действиям США в мире. Тут же начинаются вопли о том, что есть на свете некая крупнейшая и представительнейшая международная организация, которая в силу своего авторитета просто обязана принять на себя ответственность за управление той или иной проблемой —  будь то война в бывшей Югославии, урегулирование на Ближнем Востоке, или американское вторжение в Ирак. Создается впечатление, что Россия стремится взвалить на ООН именно те функции, в осуществлении которых эта организация давно уже продемонстрировала свою неэффективность в силу того, что есть вопросы, которые просто по определению не могут быть решены консенсусным голосованием. Иначе во всех государствах не было бы смысла вводить должность главы исполнительной власти, а все вопросы решал бы парламент.

Китайцы оценивают роль ООН гораздо более адекватно. В этом помогает их самопозиционирование не как сверхдержавы (хотя именно для "сверхдержавности" уже появляются вполне серьезные основания), а как одной из развивающихся стран —  причем, учитывая стремительный рост давно перешагнувшего миллиардный рубеж населения Индии —  то, возможно, скоро уже не самой крупной из них. А если Китай —  развивающаяся страна, то его руководители со спокойной совестью признают: да, он болеет всеми теми недугами, которые присущи этим странам (в России о подобных проблемах просто предпочитают стыдливо замалчивать). Решение же большинства этих вопросов как раз и укладывается в проблему обеспечения устойчивого развития (по-китайски —  "чысюй фачжань"). Поэтому вполне логично, что развивающаяся страна берет на вооружение именно эту концепцию.

Стоит напомнить, что впервые термин "устойчивое развитие" был наполнен содержанием в "Декларации Рио" 1992 года, принятой в результате прошедшей под эгидой ООН конференции. С тех пор было сделано много попыток дать этой концепции короткое и емкое определение. Тем не менее, за многочисленными попытками стоит одно и то же понимание базового принципа этой концепции: хозяйственная деятельность человека должна сопровождаться мерами, которые во имя будущих поколений восполняли бы в природе то, что человек взял от нее для осуществления этой деятельности. А это значит, что в концепцию устойчивого развития вполне резонно укладывается все, связанное как с экономикой, политикой и экологией, так и с социальными проблемами —  от решения вопросов загрязнения окружающей среды до регулирования численности населения. Именно поэтому концепция устойчивого развития для Китая —  нечто большее, чем просто слова из ООНовских деклараций. Без ссылок на нее не принимается ни один пятилетний план.

10 лет спустя после принятия "Декларации Рио" в Йоханнесбурге состоялся следующий саммит ООН по проблемам устойчивого развития. Можно только удивляться, насколько безграмотно и невнятно трактовались его итоги в российской прессе. Если прочитать прошлогодние репортажи с этого саммита, то складывалось впечатление, что в Йоханнесбург съехались за подаяниями лидеры развивающихся стран, которые освистали Колина Пауэлла и устроили там антисемитскую вакханалию. Кроме этих бытовых скандалов корреспонденты мало о чем писали. А некоторые российские эксперты с гордостью взахлеб кричали о том, что главе российской делегации Михаилу Касьянову удалось добиться, что Россия встала не в череде государств, выпрашивающих помощь на решение проблем устойчивого развития, а сама готова предложить помощь другим странам для решения этих вопросов. Конечно, память о статусе великой державы —  дело святое, но предложение России, развитие которой далеко от устойчивого именно в силу того, что оно основано на выбирании невосполнимых природных ресурсов (при том, что не решен еще целый комплекс демографических, экологических и социальных проблем), звучит если не бредом, то уж точно горькой иронией.

В Китае же об этой конференции писали довольно подробно, и ее решения внимательно изучали. Именно в развитие этих решений и была принята "Программа действий по устойчивому развитию в Китае в начале 21 века". В этом как раз и проявился прагматический подход китайцев к роли ООН в современном мире. По сути дела, приняв эту своею программу, китайцы сделали для усиления роли и авторитета ООН гораздо больше, чем сделала Россия своими истошными воплями о том, что нужно было непременно ввязать ООН в решение иракского вопроса (и тем самым опять "подставить" эту организацию, предложив ей сделать то, что она не в состоянии выполнить именно из-за того, что ее структура и ее механизмы принятия решений к этому просто не приспособлены). Причем, китайцы сделали это именно в той области, где ООН традиционно занимает выигрышную позицию —  в области концептуального подхода и мониторинга, особенно если говорить о проблемах взаимоотношений "Север-Юг". Кстати, по сообщению прессы, американская администрация внимательно изучала итоги саммита в Йоханнесбурге при определении программы недавней поездки Дж. Буша по развивающимся странам Африки.

Нужно ли говорить, что для России словосочетание "устойчивое развитие" —  понятие, мягко говоря, малознакомое. Большинство всех принимавшихся в России программ, в названии которых фигурировали эти два слова, включали в себя лишь слабо связанные между собой параметры развития экономики и некий набор природоохранных мероприятий. При этом их авторы забывали о том, что понятие устойчивого развития куда шире —  в него входит не только экологическая задача восполнения того ущерба (причем, опять же не только задача охраны природы с "минимально допустимыми концентрациями", а именно восполнения ущерба), который наносит природе деятельность человека, но и также более широкая задача создания внутренне устойчивой системы, исключающей разного рода катастрофы —  от терроризма и социальных волнений (именно так концепция устойчивого развития связана с вопросами бедности, социальной справедливости и выравнивания уровня жизни для разных территорий) до решения демографических проблем и повышения качества населения (так эта концепция связана с вопросами развития образования и науки), причем сюда же входят проблемы кризисного менеджмента при стихийных бедствиях и иных событиях, угрожающих жизни и здоровью населения. Вместо этого в России зачастую появлялся бред типа программы устойчивого развития какого-нибудь города Задрипупинска, ничего общего с проблемами устойчивого развития не имевший.

Именно поэтому очевидно, насколько далеки друг от друга нынешние российские и китайские руководители в своем понимании не только проблематики, которой должна заниматься ООН, но и таких основополагающих концепций современного мира как концепция устойчивого развития. Для России, где проблемы уже давно не решаются комплексно, с составлением обоснованных научных прогнозов, с моделированием систем и учетом всех взаимосвязанных факторов, главным министерством по-прежнему остается МЧС. При этом Россия живет за счет варварского выкачивания из страны ее невосполнимых ресурсов, а вопросы восполнения этих ресурсов решаются лишь в виде природоохранных законов, которые, даже если они и выполняются, —  отнюдь не то же самое, что можно понимать под восполнением всего того, что было отобрано человеком у природы. При этом все другие составляющие устойчивого развития —  от демографической проблемы до повышения уровня образования —  если и обсуждаются, то в виде не связанных друг с другом кампаний, зачастую не приводящих ни к какому результату. Думаю, что о концепции устойчивого развития в России не говорят прежде всего потому, что современная российская действительность —  это пример того, как нужно действовать вопреки этой концепции. Впрочем, Россия давно привыкла показывать всему миру пример того, как не надо что-то делать.

В отличие от России, где МЧС является символом того, как государство подходит к решению своих проблем, в Китае экономические процессы (а главное —  их политические, социальные и экологические последствия) тщательно просчитываются и планируются. За это отвечает Государственный комитет по вопросам развития и реформы (который еще совсем недавно носил такое знакомое советским людям наименование "Госплан"). Нынешняя программа как раз и разработана этим органом. При этом, как говорится в преамбуле программы, она является продолжением опубликованной в 1992 году перед саммитом ООН в Рио-де-Жанейро китайской Белой книги по проблемам населения, экологии и развития в 21 веке.

Программа эта разделена на четыре части. Первая суммирует достижения и проблемы, вторая намечает основные задачи и принципы их осуществления, третья содержит перечень приоритетных областей деятельности, а четвертая —  меры по обеспечению выполнения всего намеченного в программе. В программе выделено четыре блока главных достижений и два блока главных проблем. Среди достижений перечислены общеизвестные экономические успехи КНР, но при этом особо отмечено то, что эти экономические успехи все больше и больше базируются на более "устойчивых" источниках —  они достигнуты уже не сколько за счет эксплуатации невосполнимых ресурсов, сколько в результате повышения эффективности производства. В числе достижений в социальной сфере названо установление контроля над рождаемостью, а также повышение "качества" населения в результате как роста уровня его образованности, так и предоставлением более широких социальных гарантий (например, улучшения качества медобслуживания) и политикой по выравниванию уровня жизни различных территорий КНР. Среди достижений в деле охраны природы названы более рациональная эксплуатация ресурсов, оптимизация процессов выработки энергии, принятые меры по предотвращению загрязнения воздуха и воды, а также по консервации и восстановлению истощенных земель. Здесь же упоминаются меры по защите от наводнений. Четвертый блок достижений касается принятых мер по созданию инфраструктуры и механизмов для обеспечения устойчивого развития, в том числе —  вступивших в силу законов и нормативных актов.

Первый блок проблем можно условно назвать "экономико-экологическим". Среди них —  проблемы сохранения окружающей среды и восполняемости природных ресурсов, причем острота этой проблемы связана с высокими темпами экономического развития КНР и с ростом населения. Здесь же упоминается отставание социального развития от экономического и растущие диспропорции между различными территориями, а также необходимость совершенствования законодательной базы для осуществления устойчивого развития. Второй блок проблем условно можно назвать "социальным". Здесь говорится об улучшении качества населения, о проблемах в связи с повышением доли старших возрастов в его структуре, о неадекватной системе социальных гарантий, о безработице, о нерациональной экономической структуре, о необходимости повышения доли "чистой" энергии в энергетическом балансе КНР, о задаче по созданию инфраструктуры для получения более достоверной информации о процессах в экономике.

Интересно определение приоритетов для решения задач устойчивого развития КНР. Первым среди них стоит знаменитое советское "все во имя человека, все во благо человека" (здесь оно звучит как "человек в центре"). На втором месте —  гармония между человеком и природой. На третьем —  кардинальные изменения через научные открытия и институциональные нововведения. На четвертом —  обеспечение гармонии между социально-экономическим развитием с одной стороны, и населением, ресурсами и экологией —  с другой. На пятом месте поставлена задача "думать о Родине" —  работать во имя могущества Китая и реализации партийной цели всеобщего "сяокана" (средней зажиточности).

Эти базовые положения программы дают представление о том, что китайские власти вкладывают в понятие "чысюй фачжань" —  "устойчивое развитие". Нет нужды пересказывать весь текст программы, скажу лишь, что к 2010 году намечено стабилизировать уровень населения КНР на уровне менее 1,4 млрд. человек, причем ежегодный уровень рождаемости составит 9 человек на тысячу. При этом стоит задача довести уровень грамотности до 95 процентов, а 20 процентов населения получат высшее образование. В экологическом разделе программы приводится цифра, что к 2010 году лес будет покрывать 20,3 процента территории страны, а 33 миллиона гектаров истощенной или отравленной почвы будет подвергнуто улучшению. Будет поставлен под контроль процесс эррозии 50 миллионов гектаров почвы, уровень загрязненности в результате промышленной деятельности сократится на 10 процентов по сравнению с тем, что было в предыдущие пять лет, а уровень очистки сточных вод возрастет на 60 процентов.

Интересно, что программа устойчивого развития включает в себя и такие направления деятельности как решение проблемы экологичности городского транспорта, задачи по совершенствованию механизма управления при стихийных бедствиях и ликвидации их последствий, в том числе путем создания государственных резервов стройматериалов, а также обеспечения существенных налоговых льгот тем предприятиям и бизнесменам, которые будут вкладывать деньги в ликвидацию последствий стихийных бедствий. Для России должен представлять интерес тот абзац программы, где говорится о приоритетном развитии в энергетике КНР нефтегазового сектора и гидроэнергетики, а также о снижении доли угля. Здесь же ставится задача завершения строительства газового трубопровода между востоком и западом страны.

Вот такая программа устойчивого развития Китая в начале 21 века была опубликована Государственным комитетом по делам развития и реформы —  бывшим Госпланом. Объем задач, и главное —  степень их взаимосвязанности и конкретизация механизмов реализации вплоть до создания некоей качественно новой экономической модели, уже сами по себе вызывают уважение. Оставлю в связи с этим рассуждения за скобками о том, что переход к демократической форме правления (по крайней мере, иногда) все-таки стоит осуществлять в то время, когда цели, соответствующие концепции устойчивого развития, уже выполнены в результате реализации программ, которые могут быть в силу их масштабности и специфики воплощены в жизнь только тоталитарными и авторитарными режимами. Скажу лишь, что в постсоветской России китайскую программу просто не с чем сравнить. И сам факт отсутствия такой программы является самым главным показателем того, насколько далеки друг от друга российские и китайские руководители в их подходах к решению кардинальных проблем развития своих государств.